Родные души

Когда я на Белорусском фронте была, брат на Украинском фронте освобождал Киев. Под Киевом познакомился с будущей женой. После войны женился, приехали в Стерлитамак. Когда старший их сын был в десятом классе, жена младшеньких и мужа увезла на Украину. Это было ещё в Советском Союзе. Мой брат, Медведев Владислав Дмитриевич, 1922 года, почётный гражданин Киева. Когда брат умер, его хоронили с почестями в Киеве. Это уже после разделения, но обстановка ещё не такая была. А что сейчас творится? Каково смотреть на всё это живым? Им пришлось жизнь положить или здоровье. Что сотворили? 
Брат не думал никогда о том, что жена украинка, не важно было, влюбился и всё. И у сестры муж украинец. Сейчас она живёт под Питером в Киришах. Хорошо, хоть в Белоруссии другая обстановка. 
В феврале 1943 года я с одиннадцатью девушками из Стерлитамакского нефтяного техникума поступила в Военное авиационное училище разведчиков в Давлеканово. Мама с ума сходила - брат на фронте, меня в училище. Младшая сестрёнка с ней осталась. Первый выпуск училища собирали со всей страны, а наш выпуск - второй, все из Башкирии. Бибинур из Стерлибашево, Лилька Коновалова из Уфы, Владимирцева из Стерлитамака. Муська Косенкова – моя ближняя подруга, мы спали в два яруса в казарме. Командир отделения Нина Лукомская, постарше, пошла в армию добровольно, когда муж погиб. Старшину роты после ранения прислали из госпиталя. Она нас увидела пацанок: «Девчонки, вы куда, цыплята?!» А мы говорим: «Куда пошлют». Военную присягу приняли, всё. 
В училище я ушла со второго курса техникума, семнадцати лет, Господи. До войны мы ходили за Ашкадар, мальчишки-девчонки, компания наша. Родители отпускали, никогда не лапали мальчишки. Двенадцать-тринадцать лет, летом ночевали в лесу. 
Когда я закончила училище в Давлеканово, мама поехала провожать меня на войну и говорит: «Дочка, ты только там замуж не выходи». Она дала понять не то, что замуж, а как себя вести. 
А когда в сентябре сорок пятого я домой вернулась, Толька приехал в отпуск. «Боже мой, Толька - офицер!» Мать его, тётя Нюра, говорила мне: «Сноха, сноха». Толька говорит: «Выходи за меня замуж», а я: «Ты что!?» Я обалдела, для меня он пацан. Он рассердился, выпил, начал портсигар ломать. Толька проводить уже не мог, а пошёл другой пацан. Потом, когда мы с ним встретились, говорит: «Довёл я тебя до дома. Тоже мне фронтовичка, бегом - бегом, даже не постояла, не поговорила». Мы ж не избалованные были. Позже мы с ним и поженились, с Володькой. 
Другой Володя, 1923 года, тоже из нашей компании, пришёл с фронта, ранение в голову. Мама писала мне, что этот Володька пьёт, но приходит к ней, снег чистит с крыши, дрова колет. Когда я вернулась с войны, мама говорит: «Тебя ждёт». Володя это по-русски звали, а настоящее его имя Ришат. Он татарин или башкирин, я до сих пор не различаю, всё общее. Как он сумел бросить? Потом я встречала его, занялся пчеловодством, и совершенно не пил. Ришат-Володя Утяшев. 
В Давлеканово приехали, гимнастёрки до колен, шинели до пят, обрезали, подшили сами. Сапоги 43-44 размера, по две портянки наматывали, всё равно нога болталась. Косы обрезали, остригли «под мальчишку» и в баню. В училище очень трудно нам было, голодные, и физическая нагрузка очень большая. И по-пластунски, и строевым ходить, и машину мы должны водить. Когда училище было эвакуировано с Гомеля, парни учились три года, офицерские звания получали. А нас на эту же специальность за шесть месяцев готовили. Кормёжка наша была – картошка мороженая. 
В училище наше отделение - аэрофотослужба. Дешифрировать – это лётчик летит, у него фотоаппарат на самолёте, летит на разведку, видит своим глазом. В это время его бьют зенитки, а над ним летает самолёт немецкий. Он должен всё увидеть, что на земле, чтобы потом нашим в наступление идти. В это время он нажимает гашетку фотоаппарата. Мы разведданные готовили. Они прилетают, мы начинаем обрабатывать, ждут тут же подтверждения своих данных. Это такая работа. Я всегда говорю, допустим, стоит стог сена, а это замаскированный танк. А мы по теням или как, должны правильно определить, что это. Этому нас учили. Очень сложно. 
После обучения всех направили на фронт. Сентябрь 1943 года. Мы с Бибинур попали в Первую воздушную, а с Лилькой вместе в одну восьмую роты. Она писалась еврейка, Коновалова, по мужу Маркова. Любовь у них случилась на войне. Он неженатый был, тридцать лет, а мы: «Лилька, помоложе не нашла?» Мы их считали стариками. А сейчас внуку моему тридцать восемь. Лилька поженились с Сашей Марковым, но их разъединили. Раньше он был её командиром отделения, а стал у меня начальником, она там осталась, вместе нельзя было. 
Больше никого из наших на войне не видела. Мы потом в Уфе встречались. Бибинур в Уфе жила, Лукомская в Уфе, Муська в Москве. Когда она приезжала, собирались у Нины Лукомской. Никаких сладостей, деликатесов, только картошка: «Тамара, за тобой картошка». Так молодость вспоминали. Это оттого, что мы досыта не ели картошку мороженую. Встретимся: «О-о, мы какую картошку едим, не мороженую!» 
Приехали в Москву, должны были на поезде доехать до Вязьмы, Смоленщина, в Первую воздушную армию. Бибинур, Лилька, всего семь девчонок, все из нашего взвода. Ночью поехали, как начали бомбить. Все из вагонов, там старшие бегают, что мы понимали, бомбёжку в первый раз увидели. В училище ходили на пост, опасности были, диверсанты, но это был тыл. Мы в кучу выскочили из вагона, а какой-то офицер бегал там: «Разойдись!» Разойдись и ложись, чтобы не всех сразу. Дальше до Вязьмы пешком, ползком, как могли уже. Всю ночь бомбили. Дошли до Вязьмы, нашли свою часть. Потом нас семерых уже по полкам. По одной в полк. На Смоленщине пошло наступление. 
В Белоруссии уже долго были. Народ Белоруссии! В июле, когда операция «Багратион», картошка у них поспевала, «бульба» по-белорусски. Они нам несут. А мы: «Вы сами ешьте, мы не голодные». У нас, конечно, каша. Картошечку свеженькую с удовольствием мы поесть, но как-то их жалко. Это такой народ, последнее отдают. 
В Литве, там совершенно другая обстановка, чем в Белоруссии. Я юбку из дома на фронт взяла, и какая-то кофта была. Тоська, она москвичка, мы в гражданском оделись и пошли. Ребята-литовцы за нами и про литовских девчонок говорят: «Наши девчонки все с немцами». Потом нам назначают свидание на мосту через Неман на другой день. Какое свидание, пойдём мы что ли? 
В Польше мы мало стояли. А в Восточной Пруссии всё население – старики и дети. Все мужчины на фронте, война же не кончилась. Мы ещё не матери, молодые девчонки, но ребятишки голодные, опухшие. Мы от своего пайка их кормили. Это же не важно, что они немцы. Это сейчас Калининград. Им там возила наша кухня. Материнское уже, видимо, у нас или просто чисто человеческое. 
9 апреля Кенигсберг взяли. Война закончилась 9 мая, а нас всё не отпускали. Стояли в Восточной Пруссии. А потом в Японии очень быстро дело повернулось и нас демобилизовали 25 августа. 
Обратно поехали на поезде. Бибинур не ехала. Муська Калачёва замуж вышла, она там осталась с Алексеем Григорьевичем. Лилька осталась со своим Марковым. Им уже разрешили. 
Я вышла на станции Дёма, домой скорей. А поезд в Стерлитамак один раз в сутки ходил. И бегает один старший лейтенант: «Девушка, Вы куда?» Я в погонах, в форме: «Я в Стерлитамак». Нашли товарняк. У него чемоданчик с шинелью, у меня вещмешок с шинелью. «Что-то долго, я пойду узнаю», - говорит. Поезд тронулся, его нет. В Стерлитамаке потом с ним стали на танцы ходить. Хороший парень, скромный. Сколько ходили, чтобы он обнял, ничего подобного. Потом говорит: «Тамара, выходи за меня замуж». У него девчонок не было. Да все такие. А я что-то: «Нет». Он сразу: «Фр-р-р», - и больше не приходил. Видимо, у него отпуск заканчивался, решил жениться. 
После войны мы разыскивали нашего командира взвода, а встретились случайно на станции в Рязани. Подходит ко мне: «Здравствуй, узнаёшь?» - «Лейтенант Касьянов». - «Майор Касьянов», - он уже «Выстрел» закончил. Когда вышли в Москве, с мужем моим познакомился, говорит: «Надо отметить». - «Нет, мы едем к сослуживцам мужа», - говорю. - «Смотри-ка, командовать научилась», - он мне. - «Всё, теперь у меня командиров нету», - я сказала. Потом второй раз встретились случайно в Москве, уже с дочкой были старшей. Приехали из Ленинграда, ходили там по музеям. Он обо всех девчонках интересовался. Про Тоню Мурашову рассказал: красавица вышла замуж за лётчика, Героя Советского Союза, муж погиб. Муська Косенкова тоже вышла за лётчика, он в Смоленске после войны погиб, дочка у них. Калачёва Муська вышла замуж за инженера полка, я была у неё в Москве. 
В Давлекановской школе существует музей. Это дело затеяла Бибинур. Она в Профзаболевании в Уфе работала, активная была. Бибинур Кадыровна, а мы её Бэлка, Бэлка, вот она башкирка. Бадретдинова была - татарка. В нашей роте русские были, башкиры, татары, и Лилька одна – еврейка. Мы очень дружные были. Позднее, когда услышала слово «дедовщина», мы понятия не имели, что это. А на фронте новый человек появится, сразу: «Ты откуда?» Искали земляков, земляк – значит свой! 
Меня сняли с учёта только в сорок лет, в случае чего нас могли ещё взять. Тамара Казакова 

В 17 лет с февраля 1943 года Тамара Казакова училась в Военном авиационном училище разведчиков в Давлеканово. Через полгода попала в Первую воздушную армию на Смоленщине. Потом Белоруссия, Литва, Польша, Восточная Пруссия, где встретила Победу. 
Казакова Тамара Дмитриевна является Председательем клуба «Фронтовые подруги» Советского района г.Уфы.